Предлагаю поразмышлять о трудной для понимания, даже парадоксальной философской категории, введенной датским философом Сёреном Кьеркегором (1813-1855) – повторении.

Этому понятию посвящена отдельная работа Кьеркегора 1843 года с одноименным названием (“Gjentagelsen”). Кьеркегор утверждает, что повторение – это как бы «воспоминание наоборот». «Воспоминание, - пишет он, - обращает человека вспять, вынуждает его повторять то, что было, в обратном порядке, - подлинное же повторение заставляет человека, вспоминая, предвосхищать то, что будет. Поэтому повторение, если возможно, делает человека счастливым, тогда как воспоминание несчастным…» Любовь-воспоминание лишь бередит душевные раны, она лишь в самом начале может дать успокоение, потом же приходит меланхолия – проклятие эстетического способа существования.

Подлинно счастливой можно считать любовь-повторение. Как и в любви-воспоминании, в ней нет тревог надежды, но нет также и грусти воспоминания, «в ней блаженная уверенность настоящей минуты». «Надежда – прелестная девушка, ускользающая из рук; воспоминание – красивая зрелая женщина, время которой уже прошло. Повторение – любимая жена, которая не наскучит. Ведь наскучить и надоесть может только новое. Старое же не надоедает никогда; отдавшись ему, становишься счастливым. И поистине счастливым становится лишь тот, кто не морочит себя воображением, что повторение должно содержать нечто новое: вот тогда-то оно действительно может надоесть». Продолжим мысль Кьеркегора: современный человек буквально порабощен новым, захвачен им, как центробежной силой, не позволяющей вырваться из оков суеты. Неуклонная жажда новых впечатлений, новых наслаждений и новых видов опыта – беда нашего времени…

Ведь сама жизнь, продолжает Кьеркегор, есть не что иное как повторение. И необходимо определенное мужество, чтобы это принять и радоваться этому. Тот, кто постиг сущность жизни, «не гоняется, как ребенок, за мотыльками, не становится на цыпочки, чтобы взглянуть на чудеса мира, - он их знает! – но и не сидит по-старушечьи за прялкою воспоминания, нет, он спокойно идет своей дорогою, радуясь повторению». «Кто хочет повторения, тот созрел духовно» - заявляет датский мыслитель. В рассуждениях Кьеркегора о повторении очевидно предвосхищение знаменитой идеи Ницше о вечном возвращении. Потом этот же мотив появится у экзистенциалистов XX столетия.

Такой «зрелый» человек, как мне кажется, весьма… слаб. Он надеялся когда-то, но потом ослабел в своей надежде и начал принимать мир таким, каким он предстает в его глазах – глазах ограниченного несовершенного существа. Он стал принимать несовершенство мира и себя как должное. И оправдываться этим. Последнее основание человека повторения – это безответственность.

С другой стороны, надежду в себе убить очень сложно. Но чаще всего надежда за гранью реальности, надежда несмотря ни на что – это не подлинная надежда, а всего лишь пустое мечтание, не имеющее отношение к действительности.

Тяжело не надеяться и цинично ждать повторения. Но еще тяжелее не колебаться в своей надежде, необходимо настоящее мужество, чтобы верить в совершенную любовь Того, Кто «дает всем просто и без упреков» (Иак. 1, 5).